Гюстав Моро — единственный художник, который может быть назван наследником и даже учеником Теодора Шассерио (хотя они почти ровесники), — научился у последнего всему, чему можно научиться. Символизм, свойственный некоторым произведениям Моро, выходит за рамки изобразительного искусства. Некоторые шедевры, такие как «Юпитер и Семела», «Возвращение аргонавтов», «Химера», в сущности, являются самостоятельными теософскими трактатами.

Вместе с тем Моро, особенно в раннем своем творчестве («Эдип»), в значительной мере продолжает традиции Энгра, у которого учился Шассерио, и даже Давида. Классически строгий, всегда загадочный, Гюстав Моро, как и Пюви де Шаванн, — единственные французские художники, которые могут быть названы символистами без всяких оговорок, символизм которых естественен и ни в коем случае не является данью моде.

Пюви де Шаванн — весьма своеобразный художник, настоящий аристократ, граф, наделённый весьма оригинальным видением мира. Он испытал очень сильное влияние Теодора Шассерио, чьи монументальные росписи неоднократно копировал. Академически не совсем совершенные картины Пюви де Шаванна поражают оригинальностью: за недосказанностью чувствуется бездна. Впоследствиии Пюви де Шаванн создает несколько грандиозных монументальных ансамблей в музеях Лиона и Амьена, и, пожалуй, самые знаменитые росписи в парижском Пантеоне. В русском искусстве безусловным последователем его манеры является Виктор Эльпидифорович Борисов-Мусатов.