В этой лекции мы обратимся к судьбе астронома Жана-Сильвена Байи (J.-S. Bailly; 1736 – 1793), еще одной жертве якобинских репрессий. Если Лавуазье казнили как откупщика, т. е. как члена одной из самых ненавидимых корпораций Ancien Regime, то Байи судили и казнили как участника трагических событий июля 1791 года. Байи, будучи мэром Парижа, оказался между двух враждующих сил.  Народ, возбужденный агитацией левых радикалов (при том, что правые органически не умели вести диалог с плебсом), стал заложником в непримиримом противостоянии республиканцев и «конституционалистов», двух идеологий, двух концепций власти, столкнувшихся на Марсовом поле. Судьба Байи была предопределена (насколько вообще можно говорить о предопределенности чего-либо в эпоху террора) не только роковыми событиями 17 июля 1791 г. Байи был олицетворением всего, к чему якобинцы (для которых наука – оплот аристократии, тирания интеллектуальных претензий, сфера деятельности, недемократичная по самой своей природе) относились, как правило, с подозрением, а то и с презрением. В их глазах Байи – типичный пример старорежимного академика, наслаждавшегося благами жизни в лучах монархического правления.