Путин «в ответ на многочисленные просьбы верующих» принял решение передать «Троицу» Рублева православной церкви. Это, я думаю, один из самых черных дней в календаре русской культуры, свидетельствующей не о единении «русского мира», а его деградации и разделении. Дело даже не в том, что великое произведение искусства почти запрограммировано погибнет. Хотя у меня сердце кровью обливается, когда я вспоминаю этот Божественный Образ, и смыслом своим, и гениальной живописью (воистину не от мира сего!) свидетельствующий, что может быть много путей к Богу в этой юдоли земной: и через молитву, и через «умозрение в красках», а Музей — тоже храм. Быть может, в наше смутное время еще и более истинный, чем молельный дом некой корпорации под вывеской «Православная церковь». Нет, я с величайшим уважением отношусь к православию, к людям воцерковленным, придерживающимся определенной духовной традиции, соблюдающим обряды, верующим в Христа. Но грех сегодняшней церкви — это грех властолюбия и гордыни, заставляющий упорно настаивать на том, что лишь она одна является единственной держательницей истинных интерпретаций Слова Божьего. Но в какой раз скажу: если Оно — это Слово — живое, то, как все живое, должно быть принципиально многоинтерпретационным. А потому лучше было бы всем проявлять заповеданную свыше кротость и смирение.
К тому же церковь, несущая веру и считающая, что на ней почиет Дух Святой, должна была бы сторониться всякого фетишизма. Между тем стремление во что быто ни стало заполучить именно этот кусок покрытого красками дерева (а вне контекста искусства икона Рублева — именно то, что я сказал[1]), свидетельствует о меркантильности и фетишизме церковных властей, и неприличной погруженности в стяжания этого мира. На самом деле, подлинным знаком принадлежности сегодняшнего официального православия к Богу был бы отказ от подобного «дара».
Отец Павел Флоренский написал совершенно правильно: «Из всех философских доказательств бытия Божия наиболее убедительно звучит именно то, о котором даже не упоминается в учебниках; примерно оно может быть построено умозаключением: „Есть Троица Рублева, следовательно, есть Бог“». В социальной сети прочел по этому поводу один очень правильный комментарий: «Иными словами, призвание такого произведения это не исполнять чьи-то просьбы, пусть и высказанные в самых горячих молитвах (икона не идол, в конце концов), но свидетельствовать о Троице и гармоничности Творения. Из этого следует, что лучше всего свое главное предназначение она выполняет в музее, там, где, хорошо видна и где достойный зритель может поистине с ней духовно соприкасаться. В условиях же действующей церкви, когда подойти к ней станет возможно лишь на миг, а попытка рассмотреть подробно будет расценена как неуважение со стороны очереди из желающих приложиться, гений Рублева[2] окажется невостребованным. То есть в интересах веры как раз оставить ее в музее».
«Троица» Рублева из тех редчайших произведений мирового искусства, которые выражают дух всего человечества, и принадлежат всем народам Земли. Это главное, что русское сознание могло дать мировой культуре (следовательно, и богословию): абсолютно убедительное свидетельство о возможности единства различного, о симфоническом соединении разнообразия, без которого нет жизни и нет любви. «Троица» столь же боговдохновенна и антиномична, как Евангелие. Она буквально выражает столь востребованную сегодня и спасительную для человечества интуицию необходимости комплиментарного мышления. Она, как и Пушкин с его всеотзывчивостью, является высшим воплощением национальной идеи: проявлять уважение и интерес к иным формам поиска Истины, и, не жертвуя своим, учитывать и принимать чужое. Только такой подход может стать бесконфликтной основой проповедуемой сейчас мировой многополярности. И вот это предельно открытое послание русской души миру собираются убрать под «церковный оклад», сделать фетишем узкой группы лиц, не представляющих ни российский народ в его совокупности, ни тем более все человечество. Удивительно, что считающие себя верующими в Христа, не понимают, что воплощенная Истина, не может быть достоянием одного человека, определенной церковной организации, даже конкретного государства или народа. Я бы взял на себя смелость сказать, что она не может быть даже достоянием человечества. Она — для всех, кто причастен духовно-смысловому пространству, для всех, кто тем или иным путем ищет Бога.
Россия тем самым лишается самого главного своего символа, чудом, или высшим промыслом дошедшего до наших дней. Ужас не только в том, что краски очень скоро отслоятся и церковная реставрация, сводящаяся к «поновлению» превратит эту великую икону в муляж. Трагичен и глубоко символичен отказ от той великой возможности, которая открывалась бы перед Россией, следуй она своей национальной идее в ее подлинности. Провозглашающие возрождение «русского мира», боюсь, как раз и не понимают, что необходимо возрождать: универсальность, гибкость и многоинтерпретационную пытливость сознания, открытого всему настоящему, а не мертвую доктрину и цепляние за фетиши, уже доведшие однажды и светскую власть, и поддакивающее ей православие до катастрофы 1917 года. Лишая народ доступа к великим шедеврам прошлого (а он наиболее демократичен и безопасен только в Музее[3]) нынешние прагматики идут по стопам большевиков, распродававших в 30-е годы собрание Эрмитажа. Это было преступлением перед национальной культурой, перед многими поколениями россиян, лишившихся возможности прямого контакта с великой живописью[4], но полотна Тициана, Ватто, Веласкеса, Рембрандта, Ван Эйка, Боттичелли хотя бы сохранялись физически, в итоге перекочевывая в музеи других стран. Теперь принятое решение в буквальном смысле уничтожает главное сокровище национальной культуры. Какой уж тут «русский мир»!
1. Может быть, конечно, другой — мистический контекст. Но рублевская «Троица», слава Богу, никогда не мироточила и не была признана чудотворной. Есть еще контекст исторический. Но тогда церковь хочет, чтобы в ее владении находилась прославленная вещь, придающая более высокий статус обители и привлекающая в нее паломников/туристов.
2. Только в данном случае не «гений Рублева», а с невероятной полнотой зафиксированное художником Откровение. «Троица» такое же обращение к нам Бога, как и Евангелие, только в красках. И убирать ее в церковь, все равно, что делать недоступным Библию. Впрочем, историческая церковь, во всяком случае католическая, веками запрещала мирянам читать Слово Божие.
3. Я не случайно пишу с большой буквы. Для меня Музей — тоже храм, в котором я могу причаститься к великим открытиям человеческого духа, быть может, выраженным в светской форме, но от того не менее подлинным. Разумеется, в каждом музее, наряду с шедеврами, найдется достаточно всякого барахла. Но и в интерьере церкви ты бываешь часто оскорблен безвкусием убранства или намеком на корыстолютие.
4. То есть, еще раз хочу это заострить: контакта с великим откровением о сущем.
