Норвежский драматург с мировым именем Генрик Ибсен (1828–1906) вспоминал: «Родился я в доме на площади, известном под именем Стокмана. Дом стоял как раз напротив фасада церкви с высокой папертью и внушительной колокольней. Направо от церкви возвышался позорный столб, а налево дом, в котором помещались: зала городского совета, арестантские камеры и палата умалишенных. Четвертую же сторону площади занимали гимназия и городская школа. Сама церковь стояла посреди открытой площади. Таков был первый вид на мир, открывшийся моим глазам.»
Все честолюбивые помыслы человека, родившегося в таком архитектурном антураже, естественно устремлялись в сторону коммерции, потому что больше им устремляться было некуда. Вот и в семье Генрика сроду не водилось никаких гуманитарных склонностей и помыслов, отчего он вполне чувствовал себя «белой вороной». Причём до такой степени, что окружающие, а пуще всего он сам, задумывались, а сын ли он своих родителей, своего почтенного батюшки? — и,разумеется, ответ тяготел к отрицательности...
